Перефразируя мысль, отраженную в заглавии данного раздела, можно сказать: хочешь возродить народ – возроди его язык… Действительно, было бы для всех хорошо, если бы это осознали разделенные русофобской мовой украинцы. Тогда, весьма вероятно, снизился бы тот безумный накал, который мы наблюдаем сегодня. И снова соединились бы братские народы, хотя,

Сегодня стало модно проводить различные исторические параллели. Все это хорошо и правильно, т.к. дает возможность глубже понять многие явления, происходящие в политической жизни страны и мира в целом. Но одну параллель, от которой буквально зависит спасение России и долгожданное воссоединение Русской Церкви, а следовательно и русского народа, все время как-то обходят стороной. Сегодня также много говорят о том, что сплотить и объединить разобщенный русский народ может только национальная идея, но идея эта до сих пор отсутствует, кроме идеи потреблять – и как можно больше. Для того чтобы понять, каким образом и ради чего мы должны объединяться, необходимо знать, когда и с чего началось наше разъединение.

Сегодня любой более или менее образованный историк скажет, что великое духовное разобщение Руси началось с раскола Русской Православной Церкви. Это явление принято называть церковной «реформой» патриарха Никона (желающих ознакомиться с историей раскола отсылаем к книге Б.П. Кутузова «Тайная миссия патриарха Никона» или к книге В.В. Смирнова «Падение Третьего Рима»).

Итак, все по порядку.

                                                                                                                Хочешь погубить народ – истреби его язык

Слова, вынесенные в заглавие настоящего раздела, не являются некоей отвлеченной метафорой, оторванной от жизни. Истребление русского языка – это одно из главных средств уничтожения русского народа в арсенале наших врагов. Чтобы это понять, приведем одну историческую параллель: подготовка к тем трагическим событиям, которые развернулись сегодня на Украине, началась с искусственного искажения русского языка в Галиции, с целью создания некоего нового «нерусского» народа. Здесь можно провести еще одну историческую параллель, связанную с выращиванием османами янычаров, но чтобы сильно не уклоняться, вернемся к нашей теме. Итак, та страшная русофобская смута, которую мы сегодня наблюдаем на Украине, произошла из-за того, что геополитическими врагами России через искусственное создание мовы был выращен некий «новый» народ – новые иваны, непомнящие родства своего.

Для того чтобы понять, что украïнська мова не является языком «древних укров», необходимо взять древний письменный источник, прочитать его и сравнить с современным украинским языком. Таким источником вполне может быть «Повесть временных лет» XII в., автором которой является киевлянин, монах Киево-Печерской Лавры Нестор-летописец. Итак, прочтем же, что пишет нам киевлянин из начала XII века. Вот, например, его рассказ о призвании варягов:

       «В лѢто 6367 (859 г. – прим. авт.). Имаху дань варязи изъ заморья на чюди и на словѢнехъ, на мери и на всѢхъ кривичѢхъ. А козари имаху на полѢнехъ, и на сѢвѢрехъ, и на вятичѢхъ, имаху по бѢлѢ и вѢверицѢ от дыма… В лѢто 6370. Изъгнаша варяги за море, и не даша имъ дани, и почаша сами в собѢ володѢти, и не бѢ у нихъ правды, и въста родъ на родъ, и быша въ нихъ усобицѢ, и воевати почаша сами на ся. И рѢша сами в себѢ: «Поищемъ собѢ князя, иже бы володѢлъ нами и судилъ по праву». И идоша за море къ варягомъ, къ руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие (шведы – прим. авт.), друзие же урмане (норвежцы – прим. авт.), анъгляне (англичане. – прим. авт.), друзии гъте (готы, немцы. – прим. авт.), тако и си. РѢша руси чюдь, словѢни, и кривичи, и весь: “Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нѢтъ. Да поидѢте княжитъ и володѢти нами”».

Читая «Повесть временных лет» с удивлением для себя обнаруживаешь, что написана она вполне понятным и близким нам русским языком, очень далеким от современного украинского. На таком же понятном русском языке написана еще одна жемчужина древнерусской литературы – «Слово о полку Игореве». Эту поэму автор также писал на территории современной Украины. Но может украïнська мова появилась позже, в процессе естественной эволюции языка?  

         Историк Евгений Алтухов в своей книге «Руси – Земля Господня» пишет: «Выдающийся педагог, профессор Киевского университета, малоросс по происхождению Сильвестр Гогоцкий замечал в XIX веке: “У нас, как это бывает и во всех почти странах, одна часть народонаселения говорит на своем образованном языке, а другая употребляет местное просторечие”. Он подчеркивал: “Ежедневно мы говорим в деревне с простым народом по-русски без всяких переводчиков, и не только примера не было, чтобы нас не понимали, но даже сами же эти простые люди рассмеялись бы, если бы мы, говоря с ними, стали их уверять, что они нас не понимают и приводили бы к нашему разговору переводчика”. Еще в конце XIX века он свидетельствовал: “Русский язык – наш язык; а потому мы учимся и учим на нем, как на своем языке. Этот язык – наш по всей силе этого слова, это наш язык, выраставший вместе с нами, вместе с историческою нашею жизнью и ее развитием, язык, вырабатывавшийся общими и долговременными трудами деятелей Великой и Малой (преимущественно – Юго-Западной) России”.

         В сегодняшней историографии господствует гипотеза о “трех братских народах»”, якобы возникших из “древнерусской народности” после распада Киевской Руси. Однако сегодня большинство исследователей склоняются к мысли о ее несостоятельности. Действительно, нации (народности) не распадаются вслед за государствами. История народов Европы – наглядное тому подтверждение. Северные области Италии долгое время находились под немецким владычеством, южные – под испанским, а в центре Аппенинского полуострова существовала под управлением римских пап самостоятельная папская область. Веками эти территории были отделены друг от друга государственными границами, жили каждая своей политической и культурной жизнью, их население говорило на разных наречиях. Но сегодня итальянцы – единая нация, а не “три братских народа”.

           Веками и Германия была расколота на множество государств, а разные ее части входили в состав испанских, датских и шведских владений. Но и немцы сохранили национальное единство. Раздел Польши между Россией, Пруссией и Австрией не привел к распаду польской нации на “три братских народа”. Греки Балканского полуострова, Малой Азии и различных островов, разбросанных в Восточном Средиземноморье, сознавали себя единой нацией, хотя и разделялись не только государственными границами, но и морем.

         Сознавали себя единой нацией и все три ветви русского народа – великороссы, малороссы и белорусы. Один народ не значит народ одинаковый. Различия в обычаях и языке у великороссов, малороссов и белорусов, конечно же, имели место, но различия эти все-таки были меньшими, чем разница между теми же малополянами, великополянами и мазурами в Польше; пруссаками, саксонцами и баварцами в Германии; пикардийцами, ильдефрансцами и провансальцами во Франции. Такие писатели как Котляревский, Гребенка, Квитка-Основьяненко считали себя русскими, а русский язык – родным. Создавать еще один литературный язык, возрождать украинскую литературу они не собирались, а простонародные говоры использовали в своем творчестве для лучшей передачи местного колорита или для комических эффектов. Никто из них не отделял себя от русской культуры. Вспомним, что даже Т.Г. Шевченко при всей любви к малорусскому слову свои прозаические произведения писал на русском литературном языке, русского поэта А.В. Кольцова называл “поэтом нашим”, а М.Ю. Лермонтова – “наш великий поэт”.

Широкую известность приобрел случай с приехавшим в малорусское село молодым священником, который обратился к крестьянам с проповедью на их местном наречии. Крестьяне очень обиделись, потому что батюшка говорил о Боге тем языком, каким они в “шинке лаются меж собой”. Эти народные наречия были свойственны не только Малороссии. В каждой губернии было что-то особенное и самобытное.

         Даже еще в нашем, прошедшем XX веке в разных частях Русской Земли крестьяне говорили по-разному на своих местных говорах, так было удобнее в быту, хотя все учились и читали на литературном русском языке. Свои народные говоры были и в Рязани, и в Нижнем Новгороде, и в Вятке, и в Пскове, и в Новгороде Великом, и в Смоленске, и в Архангельске, и в Вологде. Существует даже словарь местных орловских говоров. То же самое можно наблюдать и в других странах, например, в Германии, в которой параллельно с местными говорами существует один, общий для всех язык – хох дойч.

        Крупнейший ученый, филолог, профессор Варшавского университета А.С. Будилович подчеркивал принадлежность малорусского и великорусского наречий к одному русскому языку. Он указывал, что эти наречия гораздо ближе друг к другу, чем нижненемецкие и верхненемецкие говоры в немецком языке или северофранцузские и провансальские во французском. Это доказывается тем, что шваб вовсе не понимает фриза, а нормандец – гасконца, тогда как великорус и малорус всегда поймут друг друга, говоря на своих просторечиях».

         Итак, когда же и при каких условиях русский язык на Украине изменился до неузнаваемости? На этот вопрос нам снова отвечает киевлянин – известный украинский историк и публицист А.С. Каревин, написавший замечательную книгу «Русь нерусская»: «Еще в XIX веке русско-украинского двуязычия на Украине не существовало. Литературная речь и народные говоры мирно уживались. В это время на Украине происходила напряженная борьба двух культур, польской и русской. Целью польской шляхты было восстановление независимой Речи Посполитой, в составе которой им виделась Украина и Белоруссия. Воплотить эти планы без содействия местного населения было маловероятно. Руководители польского движения решили использовать для этих целей малороссов. Вначале их хотели ополячить… Однако полонизация не удалась – слишком живы были в народе воспоминания о былых обидах… С другой стороны, польская шляхта не желала брататься с холопами… В конце XIX в. коренное население западноукраинских земель (Галиции, Буковины, Закарпатья), которые находились в составе Австро-Венгрии, в национальном отношении не отделяло себя от великороссов и признавало родным русский язык. Это обстоятельство очень тревожило австрийское правительство, которое опасалось, что языковая близость восточных провинций Австрийской империи с Россией может привести к их воссоединению. Австрийское правительство всячески препятствовало такому положению дел. В 1822 г. был даже запрещен ввоз книг из России. Вся австрийская политика была направлена на то, чтобы заставить жителей Галицкой, Буковинской и Угорской Руси забыть о своем русском происхождении. Развивая эту политику, австрийские чиновники решили использовать в своих целях русско-польские противоречия, которые стали особенно явными в 1848 г. во время вспыхнувшей в Австрийской империи революции. Глава австрийской администрации в Галиции граф Ф.С. Стадион фон Вартгаузен вызвал к себе представителей русского движения и заявил, что если галичане будут считать себя одной нацией с великороссами, то власти договорятся с поляками о совместной борьбе с русскими. Но в случае согласия галицко-русского населения объявить себя самостоятельной национальностью, оно может рассчитывать на помощь Вены.

         В тогдашних условиях у галичан не было выбора. Появилось на свет заявление: “Мы – не русские – мы рутены”. Была провозглашена отдельная “рутенская” народность (наименование “украинцы” было использовано позднее). Помимо обещаний верности Австрии, представители русских галичан брали на себя обязательство вырабатывать самостоятельный язык, отличный от русского. Со своей стороны власти поддерживали “рутенов”, используя их против поляков. При этом некоторое время Вена выбирала между двумя вариантами: создать из галичан независимую народность или признать их национальное единство с малороссами и “творить” малорусскую нацию. Остановились на втором варианте… Среди галичан нашлось несколько морально нечистоплотных субъектов, которые соблазнились денежными подачками и обещаниями быстрой карьеры. С их помощью начало создаваться “рутенское” движение, которое назвали “Молодой Русью”. В противовес национальной партии, молодые поддерживали свое родство лишь с малороссами».

         Однако и этот проект, несмотря на мощную финансовую поддержку, плохо реализовывался. Австрийский наместник в Галиции граф А. Голуховский заявил: «Рутены не сделали, к сожалению, ничего, чтобы надлежащим образом обособить свой язык от великорусского, так что приходится правительству взять на себя инициативу в этом отношении». В результате, было решено начать действовать через поляков – обратиться за помощью к деятелям польского движения.

Специально прибывший в Галицию из Парижа один из лидеров польского движения Генрих Яблонский объяснил местным соратникам выгоду, которую можно извлечь из создания «рутенской нации». По его словам вместо насмешек над «рутенами», следует привить у них сознание национальной отдельности от великороссов для солидарной деятельности против России».

Крупный общественный деятель Угорской Руси А.И. Добрянский вспоминал: «Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься преимущественно филологией, не мазурской или польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык». И создали, да еще какой…

Сначала изъяли из алфавита буквы «ы», «э», «ъ». Затем стали изменять лексику. Вместо слова направление изобрели слово менее «вредное» – напрям. Слово современный заменили на сучасний, исключительно на выключно, просветительный на просвiтний, общество на суспiльство и т.д.

Многих ученых филологов удивляло то радостное усердие, с которым предатели украинофилы отрекались от своей русской идентичности. Например, профессор славистики Берлинского университета А. Брикнер писал: «Галицкие украинцы не хотят принять в соображение, что никто из малороссов не имеет права древнее словесное достояние, на которое в одинаковой степени Киев и Москва имеют притязание, легкомысленно заменять полонизмами или просто вымышленными словами.  

Я не могу понять, для чего в Галичине несколько лет назад анафемизировано слово господин и вместо него употребляется слово добродiй. Добродiй – остаток патриархально-рабских отношений и мы его не выносим даже в польщизне».

Но австрийское правительство продолжало жесткую политику по созданию отдельного «украинского», как сегодня говорят, языка. В этом отношении весьма интересно сопоставить первые и последующие издания сочинений Ивана Франко, горячо любившего русскую литературу и Россию. Приведем некоторые примеры замены слов:

Взгляд заменили на погляд, воздух на повiтря, войско на вiйско, вчера на вчора, жалоба – скарга, много – богато, невольник – невiльник, но – але, образование – освiта, ожидала – чекала, писатель – писменник, сейчас – зараз, слеза – сльоза, случай – випадок, старушка – бабуся, читатели – читачi, чувство – почуття… И эта абракадабра – еще не весь список, а только его начало. В 43 произведениях великого писателя, проанализированных специалистами, было обнаружено более 10 тысяч изменений…

Итак, новые иваны, оторванные от корней своих, поколение за поколением проникались идеей собственной исключительности, чему активно способствовал их новый язык. И все бы было ничего, если бы не большевики, увеличившие территорию Украины более чем в 10 раз. Мина замедленного действия срабатывала и, видимо, тогда никто не подозревал, чем же все это может закончиться. Помимо расширения украинской территории – украинского «пузыря», который имеет свойство рано или поздно лопаться, большевики активно помогали распространению украинской мовы, а вместе с ней, как с неким страшным вирусом, распространялась и ненависть к «проклятым» москалям.

Ленин, Троцкий и иже с ними, совершив революцию, однако сильно боялись белорусов, ибо на их подавление красных штыков могло и не хватить. Поэтому и сам Ильичь, и его подельники проводили украинизацию населения Малой России еще более свирепо и безпощадно, чем это делали в Галиции австрийцы и поляки. Особенный размах, превратившийся в погром русской культуры на Украине, связан с именем Лазаря Моисеевича Когановича после того, как он в 1925 г. стал первым секретарем ЦК КП(б) Украины. Его предшественник Э. Квиринг, проводя массовую украинизацию, все-таки понимал, что научить народ искусственному языку – украинской мове, сразу невозможно. Да и само местное население новый язык не понимало, не знало, да и не хотело знать. В отчете Киевского губернского комитета КП(б)У в 1925 г. отмечалось, что несмотря на широкую украинизацию 25% языка – «абсолютно не знают», 30% – «почти не знают», 30,5% – «слабо знают» и лишь 14,5% оказались «более-менее знающими». Это, безусловно, совершенно не устраивало Лазаря Моисеевича, который всем служащим предприятий и учреждений, вплоть до дворников и уборщиц, предписал перейти на «рiдну мову».

Замеченные в неисполнении приказа немедленно увольнялись без выходного пособия. На украинский переводилась вся система образования. Мова стала главным предметом везде – от начальной школы до технического Вуза. Административными мерами языковая абракадабра проникала в прессу, издательскую деятельность, радио, кино, театры, как некая информационная чума, подготавливавшая великую «украинскую трагедию». Запрещалось дублировать по-русски даже вывески и объявления…

Украинизаторы торжествовали, отмечая, что за короткий срок включены сотни новых слов. Остановиться они уже не могли и только спорили, какое название лучше обеспечивает нэзалэжность украинского языка от русского, iменник или предметник, прикметник или призрачник, пинок или пiдсрачник…

Некоторое затишье в вопросе «украинизации» Украины наступило лишь в 1938 г. Тогда вновь открылась всеукраинская газета на родном для всех украинцев русском языке – «Советская Украина», в крупных городах населению предоставили возможность выбирать язык обучения в школах. Сталин готовил страну к большой войне. Он хорошо понимал, что для объединения советского народа необходим единый и могучий русский язык.

Перефразируя мысль, отраженную в заглавии данного раздела, можно сказать: хочешь возродить народ – возроди его язык… Действительно, было бы для всех хорошо, если бы это осознали разделенные русофобской мовой украинцы. Тогда, весьма вероятно, снизился бы тот безумный накал, который мы наблюдаем сегодня. И снова соединились бы братские народы, хотя, правильно ли так говорить? Правильнее было бы сказать о воссоединении некогда единого народа – язы́ка, говорившего на одном языке́.  

Продолжение следует