Наипервейшая задача Ватикана сегодня – это создание вертикали духовно-политической власти как особого наднационального института, в который должно быть встроено и руководство РПЦ МП. Поэтому так важно для Ватикана добиться того, чтобы Православная Церковь, которая представляет собой сообщество Поместных церквей, имела бы единого главу, единый

Новый мировой порядок, устанавливаемый ныне глобальным правящим классом, основывается на достижениях третьей промышленной революции,   создавшей такие технологии, которые меняют уже не только окружающий мир, но и самого человека.  Речь идёт о нано-, био-, информационных и когнитивных технологиях,  называемых НБИК-конвергентными технологиями, направленными на трансформацию  и тела, и сознания человека. Эти изменения настолько революционны, что элиты приступили   к   тотальному пересмотру  концепции  человека,  влекущему  за  собой  замену  всей социальной и культурной среды и  сферы мировоззрения,  включая образование,  науку, искусство и лежащую в их основе систему ценностей.   Правящие круги провозгласили  главной  целью науки   не изучение природы, а  создание антропоморфных гибридных технических систем бионического типа, что влечёт за собой  создание  двухуровнего общества и  нового подвида людей – «человека одной кнопки» или «человека служебного».  Мы видим, что и у нас   происходит соединение  науки с самыми, казалось бы, фантастическими проектами перестройки человека, которые разрабатываются, в частности,  трансгуманистическим движением «Россия 2045», ставящим  целью создание искусственного интеллекта и искусственного человека.

        В итоге,   если раньше мировые элиты действовали под флагом гуманизма, просвещения и  рационализма, то сегодня гуманизм идёт на списание и заменяется научным трансгуманизмом, под видом которого происходит внедрение откровенно богоборческого мировоззрения. 

       Правящий класс уже не может скрыть,  что нынешнее геополитическое противостояние   носит религиозный смысл, и западные лидеры  открыто говорят об опасности Православия для   европейской цивилизации. Духовное содержание современного противоборства с особой силой проявилось в событиях на Украине, где неонацизм предстал грандиозной химерой, соединившей фашистов, либералов, оккультистов, папистов, протестантов, сионистов в единое целое против Православия.  Вне зависимости от принадлежности к той или иной конфессии, ведущие силы Запада имеют одинаковое представление о грядущем мировом порядке и методах его построения.

      Поскольку речь идёт о мировоззрении богоборческом, познать значение происходящей перестройки можно только в свете Откровения св. Иоанна Богослова и его толкований святыми отцами. Но в силу того, что часть человечества оторвана от христианского наследия,  а в отношении сознания другой осуществляется последовательная дехристианизация под видом внедрения экуменизма и глобального видения, то смысл происходящих событий от многих скрыт.

     Между тем,  православные богословы и мыслители всегда отмечали, что установлению власти грядущего мирового правителя будут предшествовать активные отступления, при которых материализм и безбожие сменятся новой формой мистических верований.  Материализм и атеизм явятся пережитыми, а господство получит оккультизм, или демонический мистицизм, соединённый с крайней развращенностью и безнравственностью. Популярность мирового правителя будет обусловлена тем, что в условиях социально-экономического и политического хаоса он призван будет восстановить историческую государственность, то есть выступит как консерватор-революционер. Однако идея его будет  ещё более революционной, поскольку суть его  правления будет заключаться в магическо-мистической стороне управления, в то время, как государственное восстановление будет лишь средством.

      Поэтому мы наблюдаем сегодня  повсеместное внедрение оккультизма, направленного на фундаментальное изменение всего строя жизни человека, чья природа и сознание провозглашаются несовершенными и которого призывают   преодолеть самого себя в целях создания сверхчеловека. Как писал Л.А.Тихомиров, вместо человекобожия утверждается сатанобожие. Поэтому главным врагом для правящих элит   является Православие, учение которого, по их планам,  должно быть размыто настолько, чтобы уже невозможно было отличить истину ото лжи.

      Именно этим в западном христианстве занимались иезуиты. Как писал наш замечательный исследователь Ю.Ф.Самарин,  иезуитский орден совершил великую мировую сделку, заключив унию между истиной и ложью, добром и злом, Божьей правдою и человеческою неправдою. Если Православие стремится к сохранению вечного в нашем суетном мире, то иезуитизм, напротив, это вечное приспосабливает к миру и, искажая и извращая его, встраивает в современность. И действительно, мы видим, что именно орден иезуитов несёт ответственность за те глубинные перевороты, которые происходили в  католицизме. 

        Так, иезуит Тейар де Шарден предложил миру абсолютно чуждое  святоотеческой  богословской традиции эволюционистское учение, получив звание «эволюциониста №2».   В своём учении о ноосфере, он писал:   «В прошлом во главе животной жизни стоял человеческий индивид, обладавший высочайшей сложностью и превосходной центральностью своей нервной системы. А в будущем во главе гоминизированной жизни скажется ожидаемое образование высшего сообщества (не известного ещё на Земле типа), в котором все человеческие индивиды окажутся одновременно завершёнными и обобщёнными» [1].

      Другой иезуит  - кардинал Августин Беа подготовил  совместно с представителями иудейских организаций документы для Второго Ватиканского собора такого экуменического содержания, которое свершено извратило  христианское учение о Церкви и  спасении.

      Сегодня  орден иезуитов специализируется по реализации особых операций по инфильтрации в различные государственные и общественные структуры    для сбора конфиденциальной информации, работы с ключевыми фигурами и подготовки кадров для сферы образование, богословие, науки и культуры. Задолго до разработки стратегии «мягкой силы» Джозефа Ная (способность добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия и симпатии, а не по принуждению[2]) иезуиты стали применять изощрённые методы культурной адаптации и мимикрии,  позволяющие им проникать в любую религиозную среду и адаптироваться к любым социально-культурным условиям, формируя, под видом приспособления католического учения к реалиям жизни,   единую синкретическую религию.   Сегодня орден иезуитов, работающий в тесной координации с западными спецслужбами, с различного рода  оккультными и теневыми организациями, специализируется по новейшим когнитивным практикам  с применением нейролингвистического программирования, что в условиях широкого распространения информационных  технологий  даёт колоссальный эффект.

       Долгое время являясь важнейшим инструментом в руках Св.Престола, иезуиты со временем добились автономии и начали контролировать решения понтифика. Однако революционным изменением стало смещение Бенедикта ХVI и приход к власти иезуита Бергольо в марте 2013 г. В лице нового понтифика произошло фактическое слияние власти ордена и церкви, и Св.Престол перешёл под жёсткий  контроль иезуитов. Самостоятельность понтифика весьма относительна, так как клятва, которую он как иезуит был обязан дать генералу ордена, не может быть отменена. В результате   впервые в истории орден вышел на уровень прямого управления  Ватиканом, что позволило наиболее эффективным образом встраивать католическое сообщество  в систему глобального управления.  

       Между тем,  ещё в предшествующие  годы  католическое руководство приняло  основополагающие документы, обосновывающие необходимость глобальной системы управления.  Главным из них можно считать доклад 2001 г.   с характерным названием «Мировое управление: наша ответственность за то, чтобы глобализация стала шансом для всех», подготовленный    специальной группой по мировому управлению при Комиссии епископатов ЕС (СОМЕСЕ).  Доклад   предложил такое реформирование международных институтов, которое превратило бы их в органы наднационального политического управления миром, «гармонизировав» тем самым политическую и экономическую сферы глобализации. ЕС при этом было предложено в качестве модели или опорной структуры новой системы.

        В предисловии здесь сказано следующее: «Ключевой вывод, содержащийся в тексте, заключается в том, что ЕС…призван сыграть решающую роль в превращении существующего международного порядка в систему мирового управления. Мы считаем, что Европейский союз является новаторской моделью региональной интеграции и что он служит примером будущего управления в других регионах мира».   Особое внимание в докладе уделяется подготовке соответствующего общественного мнения, которое должно обладать «более универсальным видением» и формировать «принятое во всемирном масштабе» поведение. И здесь церковь призвана сыграть важную роль. Как указывается в документе, «церкви и другие религии могут информировать друг друга и информировать верующих о глобальных вызовах и призывать к ответственности. Проблемы мирового управления должны быть включены в программы образования и катехизис. Церкви могли бы превратить тему мирового управления в сюжет экуменического и межрелигиозного диалога»[3].

      Показателен также документ, разработанный в 2008 г. Международной теологической комиссией при  Римской курии и названный  «В поисках универсальной этики: новый взгляд на естественный закон». Главное внимание в нём уделяется не Иисус Христу, а  философской концепции естественного закона, позволяющей вступить в диалог в поисках того универсального, что есть в каждом человеке.  Здесь, в частности, говорится:    «Католическая церковь, осознавая необходимость для  людей совместно  искать  правила  единой жизни в мире и справедливости, желает разделить с религиями и философиями нашего времени источники концепции естественного закона. Мы называем естественный закон  основой  универсальной этики, которую мы пытаемся вывести из наблюдения и размышления о нашем общем человеческом состоянии. Этот естественный закон не является статичным, он не представляет собой список окончательных и неизменных предписаний.  Это источник вдохновения в поисках   объективной основы универсальной этики»[4].   

      Наконец, в преддверии встречи Большой восьмерки (G8) в Аквиле, состоявшейся в июле 2009 г., Бенедикт XVI опубликовал энциклику Caritas In Veritate, в которой говорится о необходимости срочного установления настоящей «мировой политической власти», которая должна признаваться всеми и пользоваться реальными полномочиями для обеспечения безопасности, уважения и прав каждого, быть способной добиваться признания различными сторонами как своих решений, так и тех мер, которые согласованно принимаются различными международными форумами. Странам всего мира предложено реформировать ООН и другие международные организации таким образом, чтобы они смогли стать основой для создания «единой семьи народов» и взять на себя решение вопросов разоружения, продовольственной безопасности и иммиграционной политики. Выдвигается необходимость реформирования мировых финансовых институтов и экономической системы в плане ориентирования их на соблюдение моральных принципов.

       Итак, концептуальные основы заложены, но именно иезуит Франциск как никто другой подошёл к выполнению той миссии, которую взял на себя Ватикан:    утверждение единой мировой религии с соответствующими институтами управления для всего человечества. 

       Вот характерные черты мировоззрения иезуита Франциска, делающего возможным  его  тесный «диалог» с любым религиозным и светским сообществом  и  оправдывающего  создание толерантного плюралистического информационного общества  с абсолютно размытой системой ценностей.

       Иудаизм. В своей первой письменной проповеди - апостольском обращении «Evangelii Gaudium» («Радость Евангелия»), опубликованном в ноябре 2013 г., понтифик   написал:  «Как христиане, мы не можем  рассматривать иудаизм как чужую религию, так же как не можем относить иудеев к тем, кто призван оставить своих идолов, чтобы обратиться к истинному Богу (1 Кор. 1,9). Мы верим вместе в единого Бога, который действует в истории, и мы вместе с ними принимаем  раскрытое общее Слово». Отсюда делается вывод  «Существует богатая  взаимодополняемость, которая позволяет нам вместе читать тексты еврейской Библии и взаимно помогать друг другу углублять богатства Слова» [5].    О том, что иудеи и католики исповедуют «одного и того же Бога, Творца вселенной и Господина истории»,  папа Франциск напомнил и    на конгрессе Международного совета христиан и иудеев (МСХИ), посвящённном 50-летию Декларации Nostra Aetate  и  названном   «Прошлое, настоящее и будущее отношений между христианами и иудеями», прошедший в конце июня 2015 г.[6]      

     На встрече папы римского с Шимоном Пересом 4 сентября 2014 г. в Ватикане, последний предложил создать Организацию объединённых религий, во главе которой встал бы понтифик. Поскольку  ООН как политический институт проявила свою неэффективность   в  противостоянии террористам,   «которые убивают, прикрываясь именем Бога»,   эту  миссию должна взять на себя «ООН религий»,  которая могла бы способствовать прекращению войн, развязанных религиозными фанатиками. Папа, по мнению Ш.Переса, как неоспоримый моральный авторитет, стал бы идеальным  главой такой организации[7].  После  этого     иезуит Франциск заговорил о третьей мировой войне,  обозначив  терроризм как  главного врага человечества  и превратил тему   борьбы против исламского радикализма  в главную тему межрелигиозного диалога.

             Протестантизм.  В 2017 г.  в год 500-летия  Реформации папа Франциск готовится подписать вместе с лидерами евангелистов документ, который, как указывают исследователи,   «может изменить ход истории христианства» [8]. Он должен провозгласить  окончание вражды между католиками и евангеликами и заявить, что две традиции в настоящее время «объединены в своей миссии, потому что мы возвещаем одно и то же Евангелие».  Иезуит Франциск убеждён, что Реформация закончилась, и произошло это в 1999 году, когда католическая церковь и Всемирная лютеранская федерация приняли совместную декларацию об оправдании – учении, лежащем в основе протеста Лютера.   Католические и лютеранские богословы пришли к выводу, что два сообщества   имеют в настоящее время  «общее понимание»   оправдания Божьей благодатью через веру во Христа.

       Однако, будучи ещё архиепископом Буэнос-Айреса, иезуит Франциск начал посещать собрания прославления у евангеликов. В 2006 году на одном из таких собраний   он вышел на сцену, где встал на колени, в то время как протестантские лидеры молились над ним.   Образ коленопреклоненного кардинала, опустившего голову под простертыми руками евангеликов, был настолько шокирующим, что журнал традиционалистов вышел тогда с заголовком: «Буэнос-Айрес, sede vacante. Архиепископ совершает грех вероотступничества».  После этой встречи  Бергольо начал встречаться с евангельскими пасторами каждый месяц,  с   энтузиазмом участвуя в их импровизированных молитвенных собраниях[9].   

        Ислам. 29 ноября 2014 г. папа молился с главным муфтием в Голубой мечети Стамбула. А  25 января 2016 г. понтифик принял у себя президента Ирана Хассана Рухани, которому рассказал  о библейских пророчествах относительно «конца времён», которые сейчас исполняются, и о том, что мир вошёл в полосу необратимых потрясений и будет изменён «до неузнаваемости» к следующему (то есть 2017) году. Отвечая президенту Рухани на утверждение, что Махди идет, понтифик  подтвердил, что это действительно так, но  что его зовут - Христос. Затем он призвал к  объединению христиан, мусульман и иудеев   и подготовиться к приходу: «Все кто из Авраамических религий, сейчас самое время для единства, ибо конец времен близок»[10]. 

      Информационное общество и трансгуманизм. В апреле 2015 Франциск сделал заявление о том, что RFID-чипы не могут нанести человеку никакого духовного вреда и что   технология чипов имеет чрезвычайный потенциал.  «Мы внимательно изучали Священное Писание, и я могу однозначно сказать, что там нет ничего, что хоть бы немножко намекало, что RFID-чипы с какого-нибудь взгляда являются сатанистическими. Наоборот, эти технологии являются благословением от самого Бога, будучи данными человечеству для решения многих мировых проблем»[11]. 

       15 января 2016 г. произошла встреча папы с председателем совета директоров  Google Эриком Шмидтом в частной аудиенции. Встреча прошла за закрытыми дверями, и никакой информации о том, что на ней обсуждалось, не было. Напомним, что Эрик Шмидт является одним из главных идеологов трансгуманизма, автором книги «Новый цифровой век: преобразуя будущее народов, стран и бизнеса», в которой он провозгласил конец частной жизни и анонимности как таковой. Он также входит в Попечительский совет фонда «Сколково», а  2 марта с.г. был назначен главой Консультативного совета по оборонным инновациям при Пентагоне (DIAB), который занимается новыми технологическими разработками, в частности, мобильными и облачными приложениями, системой информационного обмена данными и пр.   12 человек, вошедшие в Совет, отобраны лично Э.Шмидтом и главой Пентагона Э.Картером[12].

      22 января 2016 г. понтифик провёл закрытую встречу с главой Apple Тимом Куком, по результатам которой  он заявил, что  «интернет есть дар Божий. Он представляет поистине безграничные возможности  для человеческого единения и проявления солидарности»[13].    

      Гомосексуализм. Когда иезуит Франциск жил  в Аргентине, он   поощрял гей-союзы, объясняя, что главное - не называть это браком. Первая страна, которая признала содомские браки  и сейчас занимает второе место по туристическому посещению содомских пар – это Аргентина. В одно из своих интервью  он сказал, что «активные гомосексуалисты не осуждены и не оставлены Богом». Он это  повторил в своём обращении  к  священнослужителям церкви в апреле 2016 г.,  попросив их шире открыть её двери и терпимее относиться к «секс-меньшинствам» и другим людям, которые, по мнению церкви, живут неправильно. «Пастор должен понимать, что не так просто применять моральные законы, так же как если бы это были камни, которые нужно бросить в жизни этих людей». «Разделяя всё существующее в мире на чёрное и белое, мы закрываем путь для благодати и духовного роста»[14].

       Миграция. Свой подход к миграционному кризису в Европе, который оборачивается  катастрофическими цивилизационными, социально-экономическими и политическими последствиями   для европейцев, папа Франциск изложил в ходе встречи с   представителями социал-христианского движения Франции, состоявшейся 1 марта 2016 г.  Констатируя, что «арабское нашествие» (как он выразился) является «социальным фактом», понтифик призвал французских католиков к толерантности:    «Ваша светскость неполная. Франция должна стать страной более светской. Необходима святая светскость. Святая светскость  предполагает  открытость всех формам трансцендентности, в зависимости от различных религиозных и философских традиций.   За что я критикую Францию, так это за то, что её  светскость слишком связана с Просвещением, для которого религии были субкультурой. Франции ещё не удалось преодолеть этого наследства». И дальше понтифик успокоил французов: «Сколько нашествий знала Европа на протяжении всей своей истории! Она всегда умела подняться над собой и идти вперед, обогащенная взаимообменом культур».  Эти  слова иезуита Франциска оказались очень созвучны рассуждениям известного теоретика глобализма, члена Бнай Брит Жака Аттали,  заявившего  в разгар миграционного кризиса в Европе  в интервью газете «Le Soir» о том благе, которое несут   с собой беженцы:«Эти люди превратят Европу в первую в мире державу… Это нормально, что происходящее с мигрантами приведёт к строительству более сплочённой и могущественной  Европы… Их приезд  - это немыслимый шанс, так как он изменяет европейскую демографию. А мы, напротив, реагируем мелочно»[15]. 

      Вот только некоторые из высказываний понтифика из его книги и  интервью и отдельные жесты, свидетельствующие о его мировоззренческой всеядности: 

-он очень уважает новые духовные искания, поэтому  посещал буддистский храм в Коломбо;

-он уважает атеистов – в отношении них у него «нет  прозелитических намерений»: «прозелитизм – это торжественная бессмыслица, он не имеет никакого смысла».

-«каждый человек имеет собственное понимание того, что есть добро и зло. Пусть следует добру так, как сам понимает»;

-«люди, не верящие в Бога тоже спасутся». «Я уважаю тех, кто кончает собой…   Я верю в человека»;

- «церковь не против сексуального воспитания. Лично я считаю, то оно должно сопровождать  развитие детей, адаптируясь на каждом этапе»; 

-«если священник влюбляется, это ведёт к пересмотру его призвания и к изменению жизни.  Он должен найти епископа и сказать ему, что он любит, и оставить священство. И что тогда? – А я помогу найти ему занятие»; 

- в ноябре 2014 г., говоря об униатстве и восточных православных, он  заявил:  «Униатство – это слово из другой эпохи. Сегодня мы не можем так говорить. Мы должны найти другой путь. Помогите мне найти такую форму примата, на которой мы сойдемся»; 

- его приветствовали великие мастера итальянской и аргентинской  лож «Великого Востока»;  

- в ноябре 2015 г. во время возвращения из поездки из Африки понтифик дал интервью, в котором  высказался против фундаментализма, который существует во всех религиях, заявив, что он предпочитает говорить о толерантности, о том,  чтобы «жить вместе в дружбе»: «фундаментализм – это болезнь, присутствующая во всех религиях. Среди католиков мы тоже имеем таких,   которые  считают, что они обладают абсолютной истиной. Такие  наносят зло, и мы должны с ними бороться»[16].

     Папа Франциск – типичный представитель иезуитизма, который  являет собой приспособление к любой реальности  и в любой сфере – в богословии, этике и мистике. Представляя терроризм в качестве главной угрозы человечеству, он обосновывает необходимость единения на основе принципов терпимости с оккультно-языческим мировоззрением, полностью растворяя в нём христианство и  создавая, таким образом, единую мировую религию, которая выступает под видом экуменизма и  должна стать основой для власти мирового верховного правителя.

 Последний будет обладать и политической, и магической властью, он должен занять в умах людей место Бога. Поэтому для обеспечения его власти необходимо подготовить сознание людей к принятию идеи сверхчеловека, чтобы они согласились на подчинение  ему как божеству по своей собственной воле.  И римский епископ, воплощающий единство духовной и политической власти, лучше всех подходит для выполнения этой миссии.  В соответствии с первой статьёй Основного закона Ватикана 2000 г., «Верховный Понтифик, Суверен Государства Града Ватикана, обладает всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти»[17], а титул его звучит так: «Епископ Рима, викарий Христа, преемник князя апостолов, верховный первосвященник Вселенской церкви, суверен государства-города Ватикан, Великий понтифик, Примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, раб рабов Божьих».  Он уже воспринимается не просто как глава абсолютистского теократического государства, но как высший тип власти, как «наместник» Бога на земле, причём такой «доступный» и «демократичный», что воспринимается всеми в качестве «своего».  

Наипервейшая задача Ватикана сегодня – это создание вертикали духовно-политической власти  как особого  наднационального института, в  который должно быть встроено и руководство РПЦ МП. Поэтому так важно для Ватикана добиться того, чтобы Православная Церковь, которая  представляет собой сообщество Поместных церквей, имела бы единого главу, единый орган управления, который легко бы встраивался в создаваемую вертикаль.

  Об этом, в частности, ещё в 2005 г. говорил председатель Папского совета по содействию христианскому единству кардинал Курт Кох. Подчеркнув, что Церковь нуждается в «первенствующем», и объяснив, почему участники  православно-католического диалога,  обсуждавшие эту проблему,   так и не смогли продвинуться вперёд, он заявил, что главная причина этого –  «в разделении в самом православии»[18]. Поэтому Ватикан и придаёт такое значение «Всеправославному собору», что он должен обеспечить единство управления поместными церквами.   Как признался Кох   в интервью уже в январе 2013 г., «я слежу за развитием этого вопроса с большой симпатией, потому что убеждён: если дело дойдёт до открытия Всеправославного собора, то это станет также большим подспорьем для экуменического диалога с нами»[19].

 Напомним, что «объединение всех верующих во Христа» прописано  как важнейшая задача в документах Второго Ватиканского собора как цель  экуменизма.

        Данную миссию – преодоления «разделения в самом православии» - выполняет сегодня Константинопольский патриарх Варфоломей, который  должен утвердить в Православии заимствованную у папизма идею о видимом главе Православной Церкви с особыми властными прерогативами, чтобы  поставить её под контроль понтифика,   главенство которого он готов признать и формально  (нормой  для него являются совместные молитвы с папой и участие в богослужениях). Именно от этого главного факта и хотят отвести наше внимание.     

        В соответствии с учением константинопольских богословов, если Константинопольский патриарх, будучи епископом, является «первым среди равных», то как архиепископ Константинополя, он «первый иерарх без равных». Соответственно первенство  Константинопольской кафедры понимается как специфический институт со специфическими полномочиями и воплощается в личности патриарха, обладающего особыми привилегиями, такими, как, например, предоставлять или отнимать автокефалию. Показательно, что один из ведущих идеологов этой концепции архимандрит Ламбриниадис изложил её незадолго до встречи в Стамбуле 6-9 марта 2014 г.,  на  которую  патриарх  Варфоломей  призвал собраться глав Православных церквей для обсуждения вопроса о соборе.

         Говоря об этой встрече, все обращали внимание на процедурные и технические вопросы, но отвлекли наше внимание от того, что главная цель собора – это создание такого синодального органа, который будет устанавливать нормы, обязательные для всех Поместных церквей и  следить, чтобы все соблюдали уже принятые нормы. Об этом заявил в своей речи в Стамбуле сам Константинопольский патриарх  Варфоломей.

           Во-первых, он указал на огромный опыт экуменической – «всеправославной» деятельности последних 50 лет (начиная с патриарха Афинагора), в результате  которой «созрели решения, принятые всеми Православными, по вопросу отношений с неправославными. Для всех Православных Церквей сии постановления рассматривались как обязательные, которые должны воплощаться в жизнь как «внутреннее право» каждой из них».  

       Во-вторых, он выказал недовольство, что автокефальные церкви ведут себя часто как самодостаточные церкви – вырабатывая свою собственную позицию относительно неправославных. Принятые «всеправославно» постановления, то есть канонические нормы,  некоторыми церквами не соблюдались, несмотря на то, что они их сами подписали. Такие Церкви действуют самочинно, вырабатывая свою собственную позицию в отношении неправославных, допуская «противозаконную критику» установленных постановлений. «Лишь Вселенским Соборам подобает оспаривать сии постановления». 

            В-третьих, он заключил: «Все сие выявляет необходимость в некоем [регулирующем] органе, учрежденном официально или неофициально, который  решал бы все возникающие расхождения и проблемы во избежание разделений и распрей... Мы должны развить сознание единства Православной Церкви, и сие возможно достичь только через синодальность... Пришло время отдать предпочтение проблеме единства: как внутри каждой Церкви, так и между Церквами».

      То есть необходим новый наднацинальный регулирующий орган (синод), который возвысит всех до совершенного единства – этим органом и должен стать Всеправославный собор 2016 г., вслед за которым, как неоднократно указывалось,  могут последовать и другие соборы.    

         Таким образом, патриарх Варфоломей дал понять,  что   50 лет на конференциях подписывали какие-то (неизвестные нам) экуменические документы,  носящие  обязывающий характер, который может быть изменен только на Всеправославном соборе, а теперь это нужно закрепить и сделать экуменизм законом, возражение против которого станет преступлением против единства Церкви.   

         Одновременно готовились и новые документы, но поскольку ситуация за эти годы изменилась и документы понадобилось подстроить под изменившуюся реальность,  стамбульское собрание  учредило Специальную Межправославную Комиссию, которой было  поручено  пересмотреть  наиболее устаревшие из них. Что и было сделано в последние два года, по результатам чего в в Шамбези октябре 2015 г.  состоялось Пятое предсоборное совещание,   а затем, в январе 2016 г., собрание предстоятелей Поместных Православных Церквей.  

        Так что главная цель собора   -    стать органом для обеспечения единства всех Поместных церквей.   Это подтвердила и энциклика Константинопольского патриарха от 18 марта 2016 г.: «Первейшей целью и стремлением Всеправославного Собора будет продемонстрировать, что Православная церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, объединяемой Таинствами, прежде всего, Божественной Евхаристией, и православной верой, а также соборностью. Поэтому собор и готовился в течение долгого времени посредством работы ряда предсоборных  совещаний и подготовительных комиссий, чтобы тексты его решений носили печать единодушия и слово его выражалось едиными усты и единым сердцем»[20].

        Как сказано в энциклике, «темы, которые будут обсуждаться на Святом и Великом Соборе, определённые на всеправославном уровне ещё во время, когда было принято решение о его созыве, касаются главным образом проблем внутреннего устройства и жизни Православной Церкви, которые требуют немедленного урегулирования, а также вопросов, касающихся отношений Православия с прочим христианским миром и миссионерской деятельности Церкви в нашу эпоху. Конечно, мы знаем о том, что мир хочет услышать мнение Православной Церкви относительно множества наболевших проблем, волнующих современного человека. Однако было решено, что Православной Церкви необходимо вначале решить свои внутренние проблемы, а затем обращаться со своим словом к миру, что она не перестаёт считать своим долгом. То, что по прошествии стольких веков Православие выражает свою соборность на мировом уровне, представляет собой первый и решающий шаг, за которым, как мы надеемся, в скором времени  последуют и другие шаги в виде созыва с Божией помощью и других всеправославных соборов»[21].

       О том, что речь идёт  о какой-то особой структуре, говорилось и на богословской конференции в  Москве, прошедшей 19 апреля 2016 г. в известном своей проэкуменической направленностью  Православном Свято-Тихоновском Богословском Государственном университете (ПСТГУ). Так, говоря о соборе, митрополит Иларион  заявил, что речь идёт о создании совершенно нового органа православной жизни, подобного которому не было в  ранней истории[22]. То же сказал и  заместитель декана Богословского факультета ПСТГУ по научной работе, кандидат исторических наук, диакон Павел Ермилов:   «Это не Вселенский собор, а вообще раннее не существовавший соборный институт, его не нужно соотносить с уже известными соборными институтами»[23].

           Митрополит Иларион  на том собрании рассказал и о других немаловажных деталях, связанных с созданием вертикали власти. С 2009 г. существует институт Епископских собраний в регионах православной диаспоры, задача которых – координировать усилия архипастырей различных представленных в диаспоре православных юрисдикций в широкой сфере деятельности, при этом важной миссией является свидетельство о единстве Православной Церкви[24]. А на совещании в Шамбези (по настоянию Константинопольской церкви) был принят Регламент Епископских собраний, в соответствии с которым их председателем по должности (ex officio) является первый по диптиху из архиереев в данном регионе (вне зависимости от представительства, то есть архиерей Константинопольской патриархии).

           Интересно и положение о  регламенте организации и работы Всеправославного собора,  разработанное  уже на последнем собрании предстоятелей Православных церквей  в Шамбези. Митрополит Иларион признал, что  характер представительства на предстоящем Соборе, предполагающий участие не всех  архиереев Поместных церквей, а лишь ограниченного по числу участников делегаций,  не соответствует процедуре известных всем из истории Церкви древних соборов. Не соответствует этой процедуре и способ принятия решений методом консенсуса, при этом консенсуса не всех архиереев-участников Собора,  но автокефальных Церквей в отдельности (один голос). Однако  Митрополит Иларион даже не скрывает, что все участники предсоборного процесса прекрасно осознавали тот факт, что регламент работы Собора не вполне отвечает практике Вселенских Соборов. Но  и это было оправдано тем, что «только такой порядок работы Собора может гарантировать сохранение единомыслия его членов в нынешних условиях»[25].

       Между тем, как это отмечено в обращениях и посланиях монахов 6 афонских монастырей, с таким регламентом «в Церковь невольно проникает “богословие примата-первенства” (восточный папизм), которое, впрочем, является  и следствием появления “богословия персонализма” ХХ столетия». Афонцы не согласны с тем,  что  каждая Поместная Церковь будет иметь на Соборе только один голос, кроме того, фактически не будет возможности «внесения изменений в документы, принятые на предсоборных совещаниях»[26].

       А как проходили эти предсоборные совещания, описал, в частности, представитель Грузинской Церкви митрополит Горийский и Атенский Андрей (Гвазава): «Чтобы яснее представить себе картину, необходимо вначале описать атмосферу, в которой проходила работа Специальной Межправославной Комиссии, созданной в 2014   году решением Предстоятелей Православных Церквей…  Несмотря на ясный характер мандата, на заседаниях Специальной Межправославной Комиссии в Шамбези (Женева) по той причине, что подлежащие пересмотру тексты были приняты органами выше Комиссии (т. е. Всеправославными Предсоборными Совещаниями разных лет), Высокопреосвященный Владыка Председатель не позволял представителям Церквей вносить “существенные изменения”, с чем мы не можем согласиться, поскольку Специальная Комиссия имела таковые полномочия. Вышеуказанную позицию Председатель занимал по отношению ко всем текстам, и не менял её, несмотря на серьезные протесты со стороны делегаций различных Церквей. Однако этот запрет по неизвестным причинам не распространялся на те изменения, которые он сам предлагал или с которыми соглашался. Так были объединены два известных текста, устранены параграфы, содержавшие оценку ведущихся с различными конфессиями диалогов, а также внесены и другие важные изменения»[27].    

          И на Пятом предсоборном совещании грузинскую делегацию ждали сюрпризы. «Когда началась работа, Высокопреосвященный Владыка Председатель заявил, что, по его мнению, Совещание имеет полномочия вносить изменения не в тексты Предсоборных Совещаний 1982 и 1986 гг., а в изменения (sic), которые мы сами внесли в рамках Специальной Межправославной Комиссии! Когда же мы дошли до изучения текста “Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром”, то у представителей Святейших Антиохийской и Грузинской Церквей было отобрано гарантируемое им Регламентом право выражать собственное мнение под тем предлогом, что мы заранее не внесли в письменном виде предлагаемые нами поправки к текстам. На голосование участников пленарного заседания Совещания был поставлен вопрос о равноправном участии представителей Антиохийской и Грузинской Церквей в работах заседаний. Мы почувствовали себя весьма оскорбленными. В конце концов, нам “было дано” это право, однако мы не смогли воспользоваться им для переработки всего текста»[28].

        Таковы методы  Константинопольского патриархата,  глава которого должен председательствовать на Соборе, призванном  обеспечить «единство между Церквами». Но Церковь одна, так о каком единстве идёт речь? А тут главное – поменять смысл и придать слову «единство» ключевое значение. Для   того    и осуществили новый перевод  на русский язык Символа веры. В новой книжице митрополита Илариона (Алфеева) «Божественная Литургия святителя Иоанна Златоуста с параллельным переводом на русский язык»[29] «во едину Святую, соборную и апостольскую Церковь» переведено  не как «В одну Святую, соборную и апостольскую Церковь», но как «В единую Святую, вселенскую и апостольскую Церковь». Как пишет протоиерей Игорь Тарасов, «пророчества старцев об изменении в предантихристовы времена Символа веры не обязательно будут исполняться по букве (например, добавлением “Филиокве”, как некоторые ожидают), но вполне по-иезуитски – изменением смысла текста. Так гораздо легче добиться массового  безропотного принятия этих искажений православным народом, что и произойдёт, когда еретическое мнение отдельных иерархов будет закреплено общецерковными решениями соборов, тем более грядущего Всеправославного[30].

         Но для чего меняют этот смысл?  Всё тот же  патриарх Варфоломей в своём  докладе на собрании в Шамбези в январе 2016 г. сказал: «Проведения этого Собора ждёт как верующий народ Божий, находящийся в церковной ограде, так и христиане, которые находятся за пределами Православной Церкви. Поэтому  не будем медлить с его подготовкой».   То есть, Варфоломей  указывает, что в Соборе заинтересованы  еретики, которых он называет «христианами»,  и эти  его слова  перекликаются со словами   кардинала Коха о Соборе как о «подспорье», которого так ждут католики.

        Так что  цель Собора –  обеспечив сначала «единство между Церквами», достичь в итоге «восстановления христианского единства» с теми,  кто  находится за пределами Православной Церкви. Об этом и говорится в документе «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром»: «Православная Церковь, будучи Единой, Святой Соборной и Апостольской Церковью, в глубоком церковном самосознании твердо верит, что занимает главное место в процессе движения к единству христиан в современном мире». «Непрестанно молясь “о соединении всех”, Православная Церковь всегда развивала диалог с отделёнными от неё, ближними и дальними, первенствовала в поиске путей  способов восстановления единства верующих во Христа»[31].

          Однако Консантинопольский патриархат молчит о другом документе -  Экуменической хартии 2001 г., принятой  на встрече Конференции Европейских Церквей (КЕЦ)[32] и Совета Епископских Конференций Европы (СЕКЕ)[33]   и  подписанной  президентом КЕЦ,  православным митрополитом  Галльским Иеремией (Константинопольский патриархат)  и президентом СЕКЕ, католическим архиепископом, Пражским кардиналом Милославом Влком. Хотя эта  Хартия «не имеет вероучительного или догматического характера и не обладает связующей силой в рамках канонического права», а руководство РПЦ МП заявило тогда, что документ  является  актом личной воли подписавших[34], а не позицией церквей, здесь чётко изложено полное единство позиций Константинопольского патриархата и Ватикана:      

        «Поскольку мы исповедуем единую, святую, соборную и апостольскую Церковь, наша экуменическая задача необходимо состоит в том, чтобы являть это единство, которое всегда является даром Божиим. Мы обязуемся: …силою Святого Духа трудиться ради зримого единства Церкви Иисуса Христа в одной вере, выраженной в  общем признании крещения и в евхаристическом общении, а также в общем свидетельстве и служении…

 Экуменическое движение уже помогло распространению примирения. Важно признавать духовные дарования разных церковных традиций, учиться друг у друга и таким образом обогащать себя…

 Мы обязуемся преодолевать чувство самодостаточности в каждой церкви, искоренять предрассудки, стремиться к общим встречам и быть доступными  друг для друга…

 Содействовать экуменической открытости и сотрудничеству в христианском воспитании и в богословской подготовке, продолжать образование и исследование…учиться познавать и ценить богослужение и другие формы духовной жизни различных церквей, продвигаться к цели евхаристического общения…»[35].

   Говорится здесь и о диалоге с другими религиями с особым акцентом на  близость иудаизма:  «Мы связаны единственной в своем роде связью с народом Израиля, с которым Бог заключил вечный завет. Верой познаем мы, что наши еврейские братья и сестры суть “возлюбленные Божии ради отцов, ибо дары и призвание Божии непреложны” (Рим.11,28-29)»[36]. 

      Общность целей Константинопольского патриарха и римского епископа, а также примкнувшего к ним Архиепископа Афинского  и всея Греции Иеронима так же ясно изложена и в их последней  совместной Декларации от 16 апреля 2016 г.в Лесбосе: «В качестве руководителей наших соответствующих Церквей,  мы едины в нашем стремлении к миру и в нашем намерении способствовать решению конфликтов через диалог и примирение…Повинуясь воле Господа нашего Иисуса Христа, мы твёрдо намерены безоговорочно активизировать наши усилия по содействию полному единству всех христиан»[37]. Упоминается тут и положение из Экуменической хартии о «стремлении к примирению (между христианами)».

          Именно этим объясняется и планируемое присутствие на критском Соборе представителей других конфессий. Как заявил митрополит Иларион,  на текущий момент было принято предложение, что представителей неправославных конфессий будет всего восемь и они примут участие в открытии и закрытии Собора. И хотя он добавил, что эти представители не получат  возможность участвовать в кулуарных дискуссиях, можно не сомневаться (зная, насколько близкие  «братские» отношения связывают  вышеупомянутых  иерархов),  что участие католиков не ограничится простым присутствием.

        Таким образом, мы видим, что  идеологи  и организаторы Собора,  вольно обращаясь с такими понятиями, как «единство Церквей», «Единая Церковь», «единство христиан», «христианское единство», «христиане»,   «верующие во Христа», дезориентируя народ,   внедряют в его сознание чисто экуменистический смысл понятия «единство». При этом оно приобретает уже сакральное значение. «Единая Церковь» необходима ради «христианского единства», а последнее – ради «соединения всех».  

         Примером такой сакрализации понятия «единство христиан», без чёткого определения, кто есть «христиане»,   является заявление митрополита Илариона,  сделанное им в интервью ТАСС: «Мы скорбим, что между христианами нет единства, нет единомыслия, нет единой евхаристии. И считать это нормой было бы неправильно и грешно». Говоря о тех, кто считает, что «разделение между христианами – это норма», он указал, что «чтобы понять ошибочность такой позиции, достаточно почитать Евангелие от Иоанна, 17-ую главу, где рассказывается о том, как Иисус Христос молился о единстве своих учеников “Да будут все едины”, - так Он говорит, обращаясь к своему Отцу» [38]. Как это созвучно словам кардинала Коха в его интервью интервью «Osservatore Romano» в январе 2013 г: «Не нам, людям, ковать единство… В связи с этим священническая молитва Иисуса является для нас указанием: Иисус не приказал ученикам быть едиными, но молился об их единстве. Молитва о единстве остаётся и сегодня отличительным знаком любых экуменических усилий»[39]. 

       Но нигде нет ни слова  об истинных причинах  «разделения», ни слова о том, что это не разделение, а отпадение католиков от Церкви. Однако идеологи «единения»   нашли удобные формулировки для  объяснения.

       Так, в «Совместной Декларации  Римско-Католической Церкви и Константинопольской Православной Церкви по случаю снятия анафем» 1965 г.  среди причин отсутствия братских отношений названы:  «воспоминания  о достойных сожаления решениях, поступках и инцидентах», приведших  к взаимному отлучению, оскорбительные слова, необоснованные упрёки и осудительные жертвы,  с одной и с другой стороны, сами акты отлучения, «дурные прецеденты  и    последующие события  под влиянием различных факторов, прежде всего   взаимного непонимания и недоверия»[40].

         Теперь же в качестве главной причины «разделения» называют грех.  Эту формулу придумали католики, и наиболее ярко её изложил всё тот же  кардинал Кох:   «Разобщённость и разделение являются согласно Священного Писания следствием греха, которому противопоставляется искупительное послание фундаментального единства, как об этом говорится в Послании к Ефесянам»[41]. И вот в Гаванской Декларации  мы читаем: «Мы скорбим об утрате единства, ставшей следствием человеческой слабости и греховности»[42].

          Но та  же  неопределённость присутствует, и когда говорится о Церкви.  Заявив в уже указанном   интервью о том, что «сегодня христиане  разделены», митрополит Иларион подчеркнул: «Мы не говорим о том, что Церковь разделилась, потому что мы исповедуем веру во Единую, Святую, Соборную, Апостольскую Церковь, и мы веруем в то, что эта Церковь сохраняется в нашей Православной Церкви».  

           Значение этой формулировки лучше понимается в сравнении её с   католическими документами. В догматической Конституции Lumen gentium II Ватиканского собора сказано, что Единая Церковь Христова «пребывает  в Католической Церкви, управляемой преемником Петра и епископами в общении с ним», а в документе Конгрегации доктрины веры 2007 г. («Ответы на вопросы, касающиеся некоторых аспектов учения о Церкви») уточняется: «В то время, как согласно католической доктрине можно прямо утверждать, что Церковь Христова присутствует и действует в Церквах и церковных Общинах, которые ещё не находятся в полном общении с Католической Церковью…  слово же “существует”, напротив, можно отнести исключительно к Католической Церкви, поскольку оно относится к признаку единства, исповедуемому в символах веры (Верую…во единую Церковь); и именно эта «единая» Церковь существует в Католической Церкви»[43]. В отношении Православия сказано, что хотя эти церкви и обладают  истинными таинствами и достойны называться «отдельными или поместными Церквами», но суть их «страдает от некого недостатка», поскольку одним из внутренних образующих  начал их является «общение с Католической церковью, видимым главой которого является Римский Епископ – преемник Петра», а по причине разделения между христианами эта «полнота вселенскости» встречает препятствия.

         То есть, у митрополита Илариона Церковь «сохраняется» в Православной Церкви, у католиков – она «присутствует» и «действует»,  но при этом вместе с Константинопольским патриархатом они заявляют, что «поскольку мы исповедуем  «единую, святую, соборную и апостольскую Церковь», наша экуменическая задача необходимо состоит в том, чтобы являть это единство» (Экуменическая хартия). Показательно так же, что в уже указанной книжице митрополита Илариона в Символе веры слово  «соборная» Церковь переведено как «вселенская» Церковь, что воспроизводит католический термин – «кафолическая».

          Так, играя словами и меняя их смысл, идеологи слияния  подменили по-иезуитски понятие «едина Церковь»  экуменическим  термином     «Единая Церковь»,  которую они толкуют очень широко и в  лоне которой они и стремятся  объединить  «разделённых  христиан».  Именно на такой иезуитской подмене и строится  всё экуменическое движение, цель которого -  соединить всех во «Всемирную церковь» под началом верховного правителя.

         В свете вышеизложенного  лучше осознаётся реальная угроза России, исходящая от Ватикана,  использующего экуменический «диалог» в качестве  инструмента создания  вертикали своей духовно-политической  власти.    Речь идёт о переводе РПЦ МП под контроль внешнего центра управления, обладающего  разветвлённой сетью орденских и разведывательных структур и мощным финансовым и информационным ресурсом. Планируемый им «всеправославный» наднациональный орган позволит ему под видом экуменического единения опосредованно определять обязательные для всех нормы и правила церковной жизни, касающиеся догматики, этику и таинств,  неприятие которых будет рассматриваться как «раскол», «сектантство» и квалифицироваться как преступление. Информационно-психологическая подготовка к этому уже началась, но главное – это закрепление на нормативно-правовом уровне. Совершенно очевидно, что данная политика приведёт к потере духовного суверенитета России, сделает невозможным сохранение национальной системы ценностей и  нанесёт сильнейший  удар  по  обществу  и  государству.