Всё, что происходит в эти дни на острове Крит полностью подтверждает правильность оценки «всеправославного собора» как механизма создания наднациональной структуры управления Православной Церковью для изменения основ православной веры и утверждения ереси экуменизма в качестве официальной доктрины по модели Второго Ватиканского собора.

Об этом, не скрывая, говорил сам патриарх Варфоломей, и это хорошо знали все, кто готовил это событие.

Во-первых, мы видим особую роль Ватикана. Его представители  присутствуют  на заседаниях собора и на вечерней службе на Крите 19 июня. А патриарх Варфоломей  в своём выступлении  20 июня выразил  «горячую благодарность» папе римскому за то, что тот в своей ежевоскресной  молитве помолился об успехе  «трудов на Соборе»[1].

         Во-вторых, нам дали понять, что собор рассматривается как зародыш  наднационального органа, решения которого  будут обязательны для всех Поместных церквей.  Об этом впые  было сказано  патриархом Варфоломеем еще на Стамбульской встрече в марте 2014 г., когда он, говоря об отсутствии единства среди Православных церквей,  признал, что «…все сие выявляет необходимость в некоем [регулирующем] органе, учрежденном официально или неофициально, который решал бы все возникающие расхождения и проблемы во избежание разделений и распрей».  А на Крите об этом заявил представитель Константинопольского патриархата  архиепископ Иов (Геча) Телмисский, подводя итоги открытия собора: «Предстоятели Православных церквей  выразили надежду, что собор станет новым органом православной Церкви, который будет созываться на регулярной основе для решения проблем, которые православные переживают в ХХI веке», и что он «станет новым постоянно действующим институтом для разрешения межцерковных  разногласий» [2].  Архиепископ Иов  также   подчеркнул, что  собор является «Святым и Великим Собором Православной Церкви» в соответствии с решением, принятым на встрече предстоятелей в январе этого года и  что «никакая другая институция не имеет права  менять всеправославное решение».

         Именно такой орган должен обеспечить  единство всех Поместных церквей, к идее  о котором патриарх Варфоломей постоянно возвращался  в своей проповеди  в день Пятидесятницы 19 июня:  «единственный путь нашего поприща  в мире – это единство»; «единство  Православной Церкви и верующих является нашей миссией»; «только в единстве, живя в Православии нашем, как опыте веры и жизни, сможем мы пройти поприще драматической истории современного мира»[3]. Далее, в выступлении на соборе 20 июня Варфоломей, призвав все церкви к  единомыслию,  заявил: «Мы являемся одной Церковью, так давайте же не будем вести себя, как федерация  Церквей»[4]. Так же ясно изложил смысл происходящего и  архиепископ Хризостом: «Собор проходит именно потому, что мы не являемся едиными. Единство – не начало отношений,  единство – завершение отношений Когда вы на Соборе и работаете, боретесь за союз, тогда приходит единство и союз»[5]

         О том, что патриарх Варфоломей  мыслит Церковь как некую формальную административную структуру, говорит тот факт, что   в своей проповеди он   называет Церковь не   Телом Христовым, но институтом: «Ныне настал радостный день, когда мы празднуем историческое появление института Церкви»; «отодвигая проблемы,  вытекающие из различия этнических наших происхождений…, обратились с посланием истины, подлинности и надежды ко всему жаждущему современному миру дабы провозгласить Церкви наши как институт и себя как личности, будучи сосудом честным»[6].

        В-третьих, этот собор должен в корне изменить, а точнее, отменить самые основы христианского вероучения о Христе и Его Церкви и в частности, утвердить ересь экуменизма в качестве обязательной  для всех Поместных церквей. 

         Поэтому закономерно, что первым на заседании 21 июня был одобрен документ «Миссия Православной Церкви в современном мире», в котором изложены совсем не христианские идеи о Христовом Воплощении, а заимствованные из осужденного V и VI Вселенскими соборами учения Оригена и из документов  Второго Ватиканского собора.   Эти идеи вовсе стирают границу между Творцом и творением и, что самое недопустимое -  отождествляют единство человеческого рода в первом Адаме и единство во Христе - тем самым уничтожают Богодарованную свободную волю человека и всю цель Божественного Домостроительства, полностью устраняя миссию Христовой Церкви за ненадобностью.

          Как указывал в критическом разборе этого документа  протоиерей Божидар Главев (Болгария), «тут говорится о единстве во Христе уже не только людей, но и всего мира, то есть всего творения. Мало того, в это единство введены еще “принципы мира, свободы и социальной справедливости”. В результате получается какая-то амальгама пантеизма, коммунизма, масонства, но назвать это христианством ни в коем случае нельзя»[7]. 

В результате  анализа документа протоиерей Божидар Главев делает крайне важный вывод: «Вот с этого фундаментального “открытия” в области христологии и учения о Боге и мире и нужно было начать критику предсоборных документов, а не со второстепенного – экуменизма и темы брака. Потому что совсем ясно видно,  как естественно и логично решение второстепенных вопросов происходит вслед за решением первых по важности. Но когда атакуется только второстепенное вместо того, чтобы выкорчевать корень, плевелы просто подчищаются, а проблема остается… Православная Церковь стоит на пороге нового этапа отступления ее иерархии, и самое  трагичное в том,  что болгарские борцы за чистоту веры (и не только они)  в данный момент оказываются неподготовленными. Они все еще пережевывают повторяемую годами критику экуменизма с пятидесятилетним сроком давности, но неоправданно слепы к новым вызовам…»[8].

             Учитывая универсальное и «всемировое» значение принимаемых на соборе документов,   патриарх Варфоломей,  выступая на заседании 20 июня,   подчеркнул, что «взоры не только православных, но и многих других христиан и нехристиан и международных организаций находятся здесь, на Крите, и будут следить за нашими трудами. Я бы сказал, с особым интересом»[9].  Не очень понятно, что имеется в виду под «взорами», но  известно, что на соборе  непосредственно присутствуют в качестве наблюдателей не только католики,  но и   представители так называмых «древневосточных церквей», которых называют «дохалкидонскии церквами», придерживающимися  монофизитской ереси. Среди них  Армянская «апостольская», Коптская, Эфиопская, Эритрейская, Сиро-Яковитская, Маланкарская.  Как наблюдатель на экуменическом соборе представлена и Ассирийская «церковь» Востока, исповедующая несторианскую ересь.[10]

          В-четвертых,  патриарх Варфоломей  и остальные участники  собора рассматривают его как состоявшийся «всеправославный» собор, решения которого обязательны для всех.  

        Во время проповеди патриарха Варфоломея на божественной литургии 19 июня  он обратился к  присутствующим следующим образом: «…И встречаемся все мы, Православные братья, представители всех поместных Православных Автокефальных Церквей, в литургическом собрании, дабы исполнить  долг и обязанность  единой Православной Церкви перед миром и современным человеком, созывая наш Святой и Великий  Собор»; «сегодня на Крите представлена наша Святая Православная Церковь целиком»[11].        

То есть, патриарх Варфолмей не просто считает, что «всеправославный собор»   состоялся,  но и обращается ко всем так, как будто тут присутствуют все православные церкви. Это может означать одно из двух:  либо   представители отказавшихся участвовать Поместных церквей действительно присутствуют, но тайно или не афишируя себя (вспомним,  что собор проходит в таком закрытом режиме, что  даже  греческое агентство Romfea вынуждено было его покинуть[12]), либо есть определённые договорённости с отсутствующими церквами.    Но тогда  собор  действительно «всеправославный»  и,    что бы потом ни говорили официально представители отсутствующих церквей, по факту патриарх Варфоломей  именно в таком качестве и будет его представлять.

         Что же касается консенсуса, без которого невозможно утверждение  документов, то, как выявляется из заявления секретариата собора,    он  исходит  из расчета на 10 голосов без учёта отсутствующих.   Соответственно,  и решения собора  будут обязательны для всех церквей, в том числе и для тех, кто  отсутствует. Это ещё раньше отмечал советник патриарха  архидиакон Иоанн Хрисавгис  в интервью католическому сайту Crux,  в котором  он  на вопрос, изменится ли «богословский или экклезиологический статус» собора ответил: «Нет. Если одна или несколько Церквей не будет присутствовать, или откажется от участия, или не будет голосовать - все принятые решения будут все равно иметь силу и будут обязательны для всех Православных Церквей. Великий собор - превыше собора или синода каждой отдельной Церкви,… и он останется таковым даже в отсутствии одной или нескольких Церквей» [13].  

        То же он повторил и в своём интервью     РИА новости от 19 июня, заявив, что, если собор примет какие-то решения и одобрит тексты, то «они будут иметь абсолютное значение и будут полностью действительными. И поясню, почему. В православной церкви не требуется присутствия церкви для того, чтобы для нее были действительными решения Синода или Собора. Например, один из важнейших соборов последних 200 лет прошел в Стамбуле в 1872 году по вопросу этнофилетизма (национально-племенных отличий – ред.), национализма. Константинопольский собор 1872 года принял одни из важнейших за последние века решения. Все церкви приняли эти решения. Русская церковь не была на Соборе, не было ее представителей. Но решения были полностью действительными и для России. Если бы была здесь Россия, или Грузия, или Болгария, и сказала: “Я не согласна с решением”, это было бы совершенно другое положение вещей. Но несогласие, высказанное из-за пределов Собора, экклесиологически не действует»[14].

        Сам патриарх  Варфоломей на заседании 20 июня, выразив надежду, что отсутствующие церкви подпишут принятые на соборе документы,  напомнил случаи из церковной истории, когда «те, кто не принял решения Соборов, самоизолировались и превратились в еретиков»[15].  22 июня он заявил, что у церквей, которые не приехали, будет возможность подписать соборные документы после окончания собора[16].

       В целом все присутствующие на соборе осудили отказавшихся от участия, но наиболее резким оказался архиепископ  Кипрский Хризостом, назвавший тех, кто   выступает за то, чтобы отложить собор, «фундаменталистскими группами» и «фанатиками». Он подчеркнул на первом заседании, что «созыв Святого и Великого Собора Православной Церкви, как бы ни казалось это невероятным, является реальностью» и что «отсутствие некоторых  Помесных Церквей не уменьшает значение Святого и Великого Собора.   Как темы, так и тексты документов Собора уже обсуждались и единогласно были одобрены официальными представителями всех Поместных Православных Церквей и их Предстоятелями. То же самое касается и созыва Собора. Сегодняшнее отсутствие некоторых не имеет отношения к поставленным на повестку дня вопросам Собора и к сути обсуждений, но связано, по моему мнению, с проблемами взаимообщения [между Церквами] или c внутренними причинами конкретных Церквей. И не взирая на их отсутствие, мы можем сказать, что «Ныне они принадлежат к слушающим»[17].  

         В связи с этим всё более двусмысленной представляется позиция, занятая   руководством Московской Патриархии. Официальный отказ от участия РПЦ связан  с отсутствием на нём некоторых Поместных церквей, а не является  результатом  несогласия с содержанием документов или с попыткой создания общего органа управления. О  таком намерении патриарха Варфоломея  было хорошо известно, и никакой  оценки в отношении этого высказано не было.   Что же касается статуса собора, то 17 июня  глава синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ В.Легойда на вопрос о  том,  будут ли решения собора носить общеобязательный характер для всех  церквей в православном мире,  заявил, что Русская Православная Церковь   выскажется о том, какой статус имеет собор на Крите, только после принятия им решений.  «Чтобы  говорить о том, какое значение, какой статус будут иметь решения Собора, нужно дождаться, чтобы они были приняты. Надо посмотреть, какие решения будут приняты, каков будет провозглашенные статус Собора, и уже только после этого Русская церковь… отнесётся к статусу этих решений» [18].

          Действительно, отказавшись от определения собора как «всеправославного», руководство Московской Патриархии  промолчало по поводу   характера его решений.  Это выглядит как некий маневр, который позволяет, с одной стороны, избежать обвинений со стороны верующих в  следовании  в форватере  политики открыто  прозападного Константинопольского патриархата, а с другой – продолжать втихую проводить проэкуменическкий курс,  проявляя полную солидарность с решениями  критского собора. Заведомо лукаво весь  гнев  православных направляется   против Константинополя (охрана американскими спецслужбами, присутствие на соборе еретиков и представителей нехристианских религий,  претензии патриарха Варфоломея на  единоличное руководство и пр.) при том, что дух  «единства»  не  ставится   под  сомнение и позволяет осуществлять по принципу «окна Овертона» психологическую подготовку русских людей  к  принятию новой экуменической реальности под бдительным и непосредственным контролем Ватикана.  

            Подводя некий итог сказанному, можно сделать весьма тревожные   выводы. В частности, мы констатируем свершившийся факт создания принципиально нового для Церкви единого наднационального органа управления – «всеправославного собора» -  и приведения, таким образом, всей системы администрирования мирового церковного механизма в полную аналогию со структурой ООН. Попирая при этом заложенные апостолами и утвержденные Вселенскими соборами принципы территориальности, независимости и автономии Поместных церквей, вводится чуждое и неприемлемое Православию единое управление Церковью, призванное уже в недалеком будущем стереть сами межконфессиональные границы для соединения в одну «Новую мировую религию». 

            Руководимые и контролируемые Ватиканом, действующие по указке западных спецслужб, лидеры мирового Православия сознательно десакрализуют Церковь, избегая называть Ее Телом Христовым и оперируя исключительно термином «институт». За всем этим чётко просматривается совершенно определенная цель: ниспровергнуть Христа и проторить дорогу грядущему правителю-«машиаху». Подтверждением этому служит изменение и полная отмена православного учения о Христе и Его Церкви, что содержится в утверждённых в Шамбези документах: прежде всего, «Миссия Православной Церкви в современном мире» и «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром».

            Лукаво-двусмысленная позиция руководства Московской Патриархии с головой выдаёт очевидный её сговор как с Константинополем, так и с Ватиканом. Манипулируя святыми чувствами верующих людей, учитывая поднявшийся с февраля 2016 года протест против сближения РПЦ с Римом, лидеры МП умело направляют народное недовольство против патриарха Варфоломея и Константинополя, оставляя в тени продолжающееся неуклонное следование экуменическим курсом в тесном союзе и под контролем Ватикана.

            Исходя из духа и буквы принятых ещё на стадии предсоборной подготовки документов, все решения Критского собора будут общеобязательны для всех Поместных церквей, что уже неоднократно констатировалось на проходящем форуме. Таким образом, рано или поздно все решения собора будут приняты и подписаны руководством Московской Патриархии.

           А нынешнее временное неучастие РПЦ во «Всеправославном соборе» - это лишь отсрочка, имеющая целью «умыть руки», избежать личной ответственности за принятие «неудобных» решений – в частности, по Украинской афтокефалии – и решить внутрицерковные проблемы.

          Кроме этого, можно с уверенностью предположить наличие плана репрессивных мер в отношении лиц, не приемлющих экуменический курс   руководства РПЦ, действующего в согласии с отдельными ветвями и представителями государственной власти. И предполагаемый перенос комплекса репрессивных мер из церковно-канонической плоскости в уголовно-правовую уже начал обретать определенные очертания. Так, на рассмотрение Государственной Думой внесён законопроект №10391-6 «О внесении изменений в отдельные законнодательные акты РФ в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности», в котором  в статью о свободе совести  и вероисповеданий  вносится понятие «миссионерская деятельность», под которой понимается  более или менее любая религиозная практика  вне специальных заведений, кладбищ, мест почитания, религиозных школ - богослужения, церемонии, распространение литературы и других материалов, чтение проповедей.  «Распространение веры и религиозных убеждений»  через СМИ и в интернете тоже считается миссионерством. Этой деятельностью    смогут заниматься только представители зарегистрированных организаций и групп — или люди, которые заключили с ними официальный договор. Каждый миссионер должен иметь при себе документы с определенной информацией, подтверждающие его принадлежность к той или иной организации или группе. Любую миссионерскую деятельность в жилых помещениях, кроме богослужений, церемоний и обрядов, хотят запретить.